490
490
Когда отец уходит из семьи, ребенок принимает это «событие» близко к сердцу. Нередко детская обида сохраняется на долгие годы, а блудный отец не получает право на прощение.
Эта история расскажет, как человек переживал предательство отца – его уход из дома – на протяжении многих лет. Но, когда у выросшего ребенка появились свои дети, он понял, что родных людей нужно прощать, а обиду – забывать навсегда. Особенно, если речь идет об отце…
– Доченька, ты? И не одна? Проходите, проходите, молодой человек, сейчас чайку попьем, с мятой, с чабрецом, настоящего, а не то что эти опилки в коробках…
Кирилл чувствовал, как в груди громко, отчетливо, словно большой колокол, стучит сердце. Неужели никто, кроме него, не слышит?
– Пожалуйста, присаживайтесь! Меня зовут Петр Васильевич. А вас как? С моей Танюшей, наверное, работаете, в милиции? – старик зажег газ и поставил на плиту старый пузатый эмалированный чайник.
…Точно такой когда-то был у них в коммуналке на чердаке. И комната в 6 квадратных метров на четверых. Когда расставляли раскладушки на ночь, получалось одно большое спальное место на всех.
Но никого это почему-то не раздражало. Даже когда среди ночи появлялась зареванная соседка тетя Лиза, которую любил погонять выпивоха-муж, Танька просто подкатывалась под бок к матери, а несчастной беглянке стелили старое клетчатое одеяло, от которого вкусно пахло утюгом…
Когда все в их семье пошло насмарку? Кирилл вдруг с удивлением подумал: ведь даже скандалов-то не было! Просто однажды в доме поселилась тишина.
Отец приходил с работы, молча съедал приготовленный мамой ужин, молча смотрел новости и уходил спать. Детей он тоже не сильно баловал разговорами. Только иногда, во время каникул, когда брал с собой в рейс – а батя был классным водителем – в нем просыпался рассказчик, и Кирилл тогда сидел рядом с открытым ртом. Кажется, даже так и засыпал, и отец потом над ним смеялся: а ворона в рот во сне не залетела?!
Может быть, из-за этих постоянных командировок и появилась трещина в родительских отношениях? Кирилл, даже когда вырос, стеснялся об этом спросить. Мама у него была особенная – красивая, гордая, умная… Сосед – важная шишка, председатель райисполкома, звал ее даже к себе в секретари.
Но отец тогда как отрезал: «Нет! Я буду работать за двоих, а ты сиди дома и расти детей!»
Вот она и растила. Превращаясь понемногу для мужа в домработницу: стирка, поход на базар, готовка… Легонько подкрасить стеночку здесь, быстренько переклеить обои тут... Даже в гости вместе они перестали ходить.
«А о чем говорить с домработницей? О супах, что ли?» – рассердился вдруг задним числом на отца Кирилл.
Так и катилось по наезженной колее, пока однажды, приехав домой на выходные из института, Кирилл не застал картину: мать, уронив руки, сидит на кровати, отец молча собирает в чемодан вещи, а Танька, их всегда веселая Танька, орет, как помешенная: «Папа, ты что? Ты с ума сошел на старости лет из дома уходить? Что соседи скажут?»
Отцу тогда было уже хорошо под шестьдесят, и по законам их райцентра уход из дома в таком возрасте да еще к женщине считался несмываемым позором.
20-летнему Кириллу тогда стало просто противно, и он брезгливо отступил в сторону, освобождая проход. А Танька… Да, уж этого никогда, наверное, не забыть. Танька вдруг кинулась на пол и легла поперек двери: «Не пущу!»
Отец взял чемодан, попытался отодвинуть рыдающую сестру, потом просто переступил через нее и шагнул за порог, из их жизни.
«Не прощу!» – думал тогда Кирилл, глядя на сгорбившуюся мать.
«Сколько прошло с того дня? Подумать страшно – 21 год! Сережке моему уже 18. А мамы нет уже целых 5 лет…»
Кирилл оперся спиной о стену и посмотрел на хлопотавшую у плиты Таньку. Та деловито подогревала принесенные из дома котлеты и одновременно отчитывала отца за то, что тот плохо кушает: вон и отбивные лежат, и картошка не съедена. Она давно простила его за все.
А Кирилл все не мог, все ждал чего-то, пока сегодня Танька цепко не схватила его за руку: «Ты что, дурной? Он все-таки наш отец! Родная кровь! Годы у него, болячки... Ты лучше подумай, сколько лет он тебя не видел. А Сережка? Ты хочешь, чтобы они так и остались чужими?!»
– Простите, так как вас зовут? Вы до сих пор не сказали… – насилу оторвался от придирчивой дочки отец.
– Папа, неужели ты не узнал меня? – В левом глазу у Кирилла, майора милиции (угадал ведь старик!), вдруг защипало, как у готовящейся зареветь семиклассницы.
– Сынок?.. Кирюша?..
И виски уже седые… Надо же, не узнал! – отец протянул к нему руки, словно хотел обнять, но потом неловко отдернул их и грузно, по-старчески опустился на стул. – Ты прости меня, сынок… Если сможешь.
Ночи у меня сейчас долгие, стариковские, хватило времени понять, сколько ошибок понаделал в жизни. Жаль, не исправить уже…
Обида, затаенная в душе, еще никого не делала счастливыми, да и от ошибок не застрахован никто…Что же тогда делать? Постараться понять человека и простить.
Если вам захотелось поделиться своей историей, присылайте ее на электронную почту editor@wclub.ru. Мы будем рады вашим письмам!
Одни люди обижаются чаще, другие реже, но делают это все без исключения. Почему, когда мы обижаемся, делаем хуже себе, а...
Подключаем к подготовке к светлому празднику всех членов семьи.
Мама – самый близкий человек для каждого из нас. Однако нередко отношения с ней напоминают натянутую струну. Что же делать...
Если организм дает сбой, вы идете к врачу. А что делать, если у вас неполадки в отношениях с близкими и с самой собой?...